[poapr]

Название: Чужие сны
Автор: Poa Protensis (я же - Hydrochoerus Hydrochaeris)
Рейтинг: G
Дисклеймер: Хеллсинг - Хирано, идея - мне.
Жанр: Цикл драббликов о снах - Искариот, Хеллсинг, Миллениум. Родился как глава к моему фанфику, в итоге стал чем стал.
Размер: Миди?
Примечание: Писал с телефона, такшо ошибки. Верующих обидеть не хотел.
Часть 1. Искариот
Александр Андерсон видел сны.

Длинная, бесконечная очередь извивалась по сумеречному храму. Во тьме брала она свое начало, и во тьму уходили прикасающиеся к Чаше. Сколько их было, причащающихся святых Христовых тайн? Андерсон не знал.
Люди - люди, люди, люди, знакомые и незнакомые, с усталыми и запыленными лицами, в вечерних костюмах и легких платьях, военной форме и церковном облачении. Гражданские и солдаты, миряне и священники - молча, терпеливо ждали своей очереди, подходили к Причастию, бросали взгляд на мраморное распятие, возвышающееся над всем - и исчезали в тени.
Искариоты - тоже среди них.
Он поднял голову. К алтарю поднялась Юмико.
По древнему обряду причащал их Ангел - как священников: не только давал им вкусить Тело, но и поил Кровью Спасителя. Скатилась по подбородку капля вишневого сока - милая, робкая Юмико тряхнула головой и во второй раз потянулась к чаше. Облизнулась довольно Юмиэ:
Иисус превращал воду в вино, и сок обратился пьянящей брагой.
В широких объятиях раскинул руки распятый Христос - хватит места для двоих.
Резко закашлялась Хайнкель у Чаши: крепок и горек был виски - даже мертвого подымет, отсрочит его Страшный суд. Не бойся, Хайнкель: от боли слезятся глаза - значит, жива. Прибитой рукой Спаситель указывает во тьму - сегодня Я не зову тебя, Хайнкель. Иди.
Хрупкий, изящный Максвелл пьет Фалернское. Каково тебе вино римских императоров, Энрико? Каково тебе вино, что пил Понтий Пилат? Глаза Иисуса закрыты - он не видит тебя, Максвелл. Уши его сжал терновый венец - он глух к твоим мольбам. Теперь ты один. Холодно и бесстрастно лицо мертвого бога на кресте.
Движется очередь, и нет ей ни конца, ни края.
Ангел благословляет и протягивает чашу. Пять гвоздей выковал кузнец, но только четыре терзают мраморную плоть. Андерсон видит страдание во всей фигуре Христа - выгнуто тело в беззвучном крике, тяжело обвисли руки и ноги от немыслимой муки за всех людей - бывших, нынешних, будущих. Пятый гвоздь - для сердца.
Андерсон прикасается к Чаше и, кажется, чувствует легкий укол копья.

На губах у него - человеческая кровь.